однажды это было – было однажды, а значит будет всегда.
Вообще, если подумать, эпогеем моей бессмысленности и бесцельности была поездка в Будапешт. Какие-то моменты мне очень хотелось зафиксировать, записать, казалось, что чем больше времени проходит, тем меньше ценности они будут иметь, но это оказалось неправдой.
Иногда мне хотелось сказать Будапешт - город моего одиночества. И это было правдой. Как-то я впервые оказалось наедине сама с собой в незнакомом месте, а это вдвойне все обостряет. Иногда меня это пугало. Пугало отсутствие каких-либо дел в этом городе. Будь я там по какомо-то вопросу или делу, все было бы иначе. Но единственным моим делом было смотреть. и еще, видимо, фотографировать. И я смотрела, изучала, запоминала. По-началу я делала очень много фото. Потом подумала: а зачем? для кого я их делаю и в таком количестве? перед кем-нибудь отчитаться? получалось, что так. Моему и так забитому жесткому диску на компьютере и без них было уже тяжело. А мне они были почти по сути ненужны, только как занятие, которое занимало мое время. Я пыталась наслаждаться. Но у меня мерзли то руки, то ноги, потом я чувствовала усталось и долго наслаждаться городом у меня не получалось. Насладиться едой в ресторанах у меня тоже не получалось из-за обострения гастрита, поэтому темя еды вообще стояла на заднем месте. Я пыталась насладиться свободой, но в душе я была не свободна сама от себя. Тут-то я впервые и столкнулась с тем, что в любом человеке должно быть что-то, что должно его наполнять в любом месте, при любых обстоятельствах. Его цель, мечта, которая будет путешествовать вместе с ним, греть его холодными вечерами. Или ждать его там, откуда он уехал в путешествие. А мне возвращаться совсем не хотелось, я совсем не думала о Москве, забыла про все дела, что делала, не думала о своих родителях и прочих. Об И. вспоминала только залезая в холодную двуспальную постель.
Как-то моя маленькая гостиница совсем опустела. То, что я осталась в ней совершенно одна, я поняла, когда утром спустилась на завтрак, а стол, где располагалась вся еда - омлет, булочки, апельсиновый сок и прочее, был пуст. И завтрак накрыли только для одной меня. Для одной меня включили телевизор с Евро ньювз, и мне вдруг представилось, что именно так было бы, если бы я приехала в какой-нибудь курортный город в несезон. Где-то это было, в каком-то фильме или романе.
Для одной меня разогревали сауну. Одна я пила шампанское на прогулочном теплоходе со стеклянном верхом, одна ходила в одно и то же японское кафе на набережной возле моста Свободы. Одна ездила на экскурсии. Одна сама себя фотографировала при помощи таймера, ставя фотоаппарат на скамейки в венском городском парке. И это было здорово.
Мне кажется удалось избавиться от своих последних зажимов в голове, что обычно мешают человеку чувствовать себя свободным, ни о чем не беспокоиться и не бояться. Будапешт дает такую возможность. Гуляя вечерами по его полупустым улицам или вдоль Дуная, ты абсолютно спокоен и почему-то у тебя возникает ощущение, что здесь тебе ничего не угрожает. Такой очень спокойный, уютных город.
Но не хватало одного - к этому чувству свободы не хватало чувства окрыленности, без которого первое не имеет смысла. Окрыленности и счастья. Поэтому мне не захотелось пойти одной на этот удивительный искусственный будапештский каток под открытым небом, где царила такая романтика, не захотелось любоваться произведениями искусства в музее, не захотелось идти в оперу - потому что эти занятия предназначены для тех, кто счастлив, в иное время это просто будет скучно.
Но я влюбилась в Будапешт. Как-то не страстно, а спокойно и ровно. Всегда считала, что любые впечатления отражают твое внутреннее состояние. Этот город как-то вошел в резонанс со мной, у него оказалось мое лицо. Местами серый и обшарпанный, по полный гордости и величия вцелом. Такой разный, разделенный на две половины, но единый. С такими прекрасными термами, где можно забыться, окунувшись в пары и подумать о чем-то первобытном. Красивый... Я знаю, что мне захочется туда вернуться через какое-то время, чтобы увидеть его иначе. Чтобы оказаться там совсем другой.
Иногда мне хотелось сказать Будапешт - город моего одиночества. И это было правдой. Как-то я впервые оказалось наедине сама с собой в незнакомом месте, а это вдвойне все обостряет. Иногда меня это пугало. Пугало отсутствие каких-либо дел в этом городе. Будь я там по какомо-то вопросу или делу, все было бы иначе. Но единственным моим делом было смотреть. и еще, видимо, фотографировать. И я смотрела, изучала, запоминала. По-началу я делала очень много фото. Потом подумала: а зачем? для кого я их делаю и в таком количестве? перед кем-нибудь отчитаться? получалось, что так. Моему и так забитому жесткому диску на компьютере и без них было уже тяжело. А мне они были почти по сути ненужны, только как занятие, которое занимало мое время. Я пыталась наслаждаться. Но у меня мерзли то руки, то ноги, потом я чувствовала усталось и долго наслаждаться городом у меня не получалось. Насладиться едой в ресторанах у меня тоже не получалось из-за обострения гастрита, поэтому темя еды вообще стояла на заднем месте. Я пыталась насладиться свободой, но в душе я была не свободна сама от себя. Тут-то я впервые и столкнулась с тем, что в любом человеке должно быть что-то, что должно его наполнять в любом месте, при любых обстоятельствах. Его цель, мечта, которая будет путешествовать вместе с ним, греть его холодными вечерами. Или ждать его там, откуда он уехал в путешествие. А мне возвращаться совсем не хотелось, я совсем не думала о Москве, забыла про все дела, что делала, не думала о своих родителях и прочих. Об И. вспоминала только залезая в холодную двуспальную постель.
Как-то моя маленькая гостиница совсем опустела. То, что я осталась в ней совершенно одна, я поняла, когда утром спустилась на завтрак, а стол, где располагалась вся еда - омлет, булочки, апельсиновый сок и прочее, был пуст. И завтрак накрыли только для одной меня. Для одной меня включили телевизор с Евро ньювз, и мне вдруг представилось, что именно так было бы, если бы я приехала в какой-нибудь курортный город в несезон. Где-то это было, в каком-то фильме или романе.
Для одной меня разогревали сауну. Одна я пила шампанское на прогулочном теплоходе со стеклянном верхом, одна ходила в одно и то же японское кафе на набережной возле моста Свободы. Одна ездила на экскурсии. Одна сама себя фотографировала при помощи таймера, ставя фотоаппарат на скамейки в венском городском парке. И это было здорово.
Мне кажется удалось избавиться от своих последних зажимов в голове, что обычно мешают человеку чувствовать себя свободным, ни о чем не беспокоиться и не бояться. Будапешт дает такую возможность. Гуляя вечерами по его полупустым улицам или вдоль Дуная, ты абсолютно спокоен и почему-то у тебя возникает ощущение, что здесь тебе ничего не угрожает. Такой очень спокойный, уютных город.
Но не хватало одного - к этому чувству свободы не хватало чувства окрыленности, без которого первое не имеет смысла. Окрыленности и счастья. Поэтому мне не захотелось пойти одной на этот удивительный искусственный будапештский каток под открытым небом, где царила такая романтика, не захотелось любоваться произведениями искусства в музее, не захотелось идти в оперу - потому что эти занятия предназначены для тех, кто счастлив, в иное время это просто будет скучно.
Но я влюбилась в Будапешт. Как-то не страстно, а спокойно и ровно. Всегда считала, что любые впечатления отражают твое внутреннее состояние. Этот город как-то вошел в резонанс со мной, у него оказалось мое лицо. Местами серый и обшарпанный, по полный гордости и величия вцелом. Такой разный, разделенный на две половины, но единый. С такими прекрасными термами, где можно забыться, окунувшись в пары и подумать о чем-то первобытном. Красивый... Я знаю, что мне захочется туда вернуться через какое-то время, чтобы увидеть его иначе. Чтобы оказаться там совсем другой.